Когда я была маленькой, почти все свое время я проводила на улице. Ну, знаете, все эти войнушки-догоняшки, болота, стройки и магазины со всяким мусором в качестве товара и листьями с куста вместо денег. В общем-то, все как у всех. Наивный радостный ребенок, наслаждающийся счастливыми годами своего детства. И вот до сих пор не могу вспомнить, почему я вдруг так подружилась с одной из тех бабушек, которые обычно сидели на лавочке под деревом. Такая странная дружба как-то не вписывается в обычную картину времяпрепровождения детворы, по крайней мере, мне так кажется. Но, как ни крути, она имела место быть.

Иногда мне нравилось оставлять своих орущих друзей где-нибудь на горке или на местном футбольном поле и спокойно сидеть рядом с этой бабушкой, слушая ее истории, которые она с удовольствием мне рассказывала. Особенно, когда по близости не было трех ее неизменных подруг. Если честно, я почти не помню ни обстоятельств нашего знакомства (из моей семьи её точно никто не знал, я сама как-то умудрилась), ни большей части из того, что она рассказывала, ни даже ее имени. Я только помню её синюю теплую кофту, которую она надевала даже летом, платок на голове и толстые очки в роговой оправе. А еще я помню одну из последних наших встреч, которая больше всего впечаталась мне в память.

День был очень теплым и солнечным, она сидела одна на той лавочке, что была ближе к лесу, и что-то держала в руках. Я, как это обычно бывало, нагрянула внезапно, просто подбежала и села рядом, вежливо поздоровавшись и спросив, как у нее дела. Она всегда так радовалась, когда я составляла ей компанию, всегда улыбалась очень по-доброму, как бабушки улыбаются своим внучкам. В тот раз все было вроде бы так же, но как-то не так, и только спустя много лет я поняла, почему в ее улыбке было так много грусти и радости одновременно.
Как оказалось, в руках она держала письмо от своего единственного сына, который жил в другом городе. Теперь я понимаю, насколько это была ценная вещь, понимаю, чем со мной поделилась эта одинокая старая женщина. Она тогда отдала мне его, чтобы я смогла прочитать, но читала я как-то неахти, поэтому она проговорила все вслух. А потом добавила, что живет одна и очень по нему скучает, ждет, когда он наконец приедет. Как-то стерлось из памяти, что я на это ответила, но точно помню, что её настроение уловила, и мои слова были ободряющими. Может быть, она тогда заплакала. Или нет.

Следующее, что я о ней (или не совсем о ней) помню - это момент, когда я узнала о ее смерти. Я тогда снова хотела с ней посидеть, но во дворе были только её подруги, у одной из которых, кстати, были какие-то слишком рыжие волосы, острый нос и маленькие глаза. Так вот, я подбежала к ним и спросила, куда пропала бабушка, а они просто и без прикрас сказали мне, что она умерла на днях, во сне. В тот день я раз и навсегда поняла для себя две вещи: что терять друзей очень больно и что я сама хотела бы умереть так же. Та самая рыжеволосая бабуля сказала мне, что во сне умирают только очень хорошие люди, потому что самая лучшая смерть - просто заснуть и не проснуться. Наверное, так и есть.

И сейчас, вспоминая все это, я задаюсь вопросом: успела ли она повидаться с сыном?

Очень надеюсь, что так и есть.