Курс лекций по онтологии права у нас ведет весьма эксцентричный преподаватель. Он постоянно опаздывает на лекции, обзывает нас балбесами и идиотами, хотя мы и не первокурсники давно, и никогда не составляет никакого четкого плана занятий, что делает систематизацию подаваемой информации крайне затруднительно задачей. Вообще, если уж рассуждать о восприятии, слушать его очень тяжело, так как говорит он невнятно, часто зажевывая слова, что бесит меня неимоверно. Это один из немногих действительно интересных мне курсов, и получается ужасно глупо, когда я банально не могу разобрать, что он там мямлит. Бывает, в своих монологах он затрагивает по-настоящему крутые темы, и я, с энтузиазмом ухватываясь за какую-то его мысль, слушаю, чуть ли рот не открыв, стараясь делать какие-то пометки в блокноте, пока, в какой-то проклятый момент, он поразительно нечленораздельно произносит одну из ключевых фраз-разъяснений, и весь блок информации для меня вылетает в трубу, потому что сама я образовавшийся пробел, в силу незнания данной конкретной темы, восполнить не могу. Иногда просто хочется клок волос себе выдрать из-за этого, честно.

Чаще всего при конспектировании у меня не получается написать полностью связанный и осмысленный текст, поэтому все это принимает вид кратких тезисов, примечаний и пометок, как я уже говорила выше.

Сегодня, например, мы обсуждали смерть не в привычном метафорическом аспекте, а через призму ее правовой природы, проще говоря, разговор шел о смертной казни и путях, по которым человечество постепенно приходило к такому методу "разрешения" некоторых, скажем так, проблем.

Помимо всего прочего, я для себя выделила, во-первых, жертвоприношение. Все-таки удивительно, насколько жестокие рамки и условия человек создавал себе сам. Я вполне могу представить образ мыслей людей тех времен: когда они сталкивались с непреодолимостью каких-либо природных процессов, со страхом неизвестности перед ними, то, конечно, пытались каким-либо образом на них повлиять, обезопасить себя. Принцип "do ut des" ("даю, чтобы ты дал"), очевидно, применяемый в таком "взаимодействии" божественного и человеческого, в итоге, успешно отразился и в римском праве (точнее, в гражданско-правовых отношениях), откуда растут ноги почти всех правовых систем мира. Но действительно странно, хотя тоже вполне понятно, если подумать, что человек в порыве обрести защиту, в сознании совем порождал воистину ужасных, жестоких существ. Как это свойственно человеку - видеть настоящую силу в чем-то разрушающем и пожирающем, а не наоборот. По логике тех же майя и инков выходило, что чем кровожаднее бог, тем надежнее его помощь и тем усерднее нужно стараться угодить ему, удовлетворить все его прихоти, принося в жертву все самое важное и лучшее. Так и родился образ, например, финикийского Молоха, славящегося своей невероятной жестокостью (впоследствии имя Молох даже стало нарицательным - "кровожадный тиран"), жертвами которого оказывались исключительно дети, преподносящиеся ему через сожжение. Даже понимая логику древних, я все равно не могу спокойно воспринимать эту явную тягу людей к смерти, к убийству, какие бы благие цели при этом ни преследовались.
Если возвращаться к возникновению смертной казни как идеи, то тут все просто: сначала люди действительно отдавали своим богам только самых лучших; много позже - иноплеменных (пленных), пока дело, в конце концов, не дошло до преступников, что мы и наблюдаем до сих пор. Забавно, что человек, оставаясь, конечно, преданным своей вере, постепенно становился хитрее и прозорливее, находя способы даже богам отдавать то, что менее важно и нужно ему самому. Люди такие люди. Кстати, говоря о корнях каких-то правовых явлениях наших дней, такжее можно упомянуть обряд жертвоприношения как начальную, несколько примитивную форму уплаты налогов - жертву Царю.

Во-вторых, кровная месть. Хладнокровный механизм защиты рода. Еще со времен родоплеменного строя главный фактор создания неких групп, общин - принцип крови. В древние времена человеком - именно человеком - считался лишь представитель своего рода, все остальные существа со схожими признаками (вообще-то, тоже люди), ими не считались, следовательно, убийство кого-либо "не из круга" абсолютно никак не порицалось. Высшая кара (смертная казнь) применялась только в случаях преступлений против крови, против рода - кровосмешения или убийства кого-то из своих, но главным образом именно кровосмешения.
Понятно, что многие из подобных убеждений со временем изжили себя, но инстинкт защиты кровных родственников живет в нас до сих пор, что уж говорить о том, насколько радикальные формы это принимало несколько сотен лет назад. Эмоциональная сторона вопроса была неважна и даже самый ничтожный представитель семьи мог быть уверен в полной ее защите; механизм истребления навредившего рода был неким высшим проявлением справедливости, чем-то обязательным и само собой разумеющимся, без примеси каких-либо ненужных чувств и сантиментов. Люди, мстящие за своих близких, не напоминали викинговских берсерков, проявлявших невероятную жестокость, - они просто методично выполняли свою обязанность. Монтекки и Капулетти толком даже не помнили, из-за чего враждовали их семьи, - они просто знали, что так правильно, так надо. Эот инстинкты гораздо более древние, чем они сами себе представляли, думаю.
С прошествием времени в большинстве стран главным "мстителем" становится государство - вершитель справедливости во всех спорах. Вот вам и смертная казнь.

Короче, это действительно интересно.